Дважды преданные — так говорят о детях, которых родители вернули в детский дом или интернат после того, как подарили им уют домашнего очага. Такое случается, несмотря на то что все потенциальные усыновители посещают специальные занятия и получают консультации психологов перед тем, как решиться впустить чужого малыша в свою жизнь. Почему так происходит и есть ли панацея от сложного выбора, в котором мы привыкли обвинять только одну сторону? Беседуем с директором Национального центра усыновления Ольгой Глинской.
— Ольга Николаевна, в Беларуси потенциальные усыновители в обязательном порядке проходят психологическую диагностику и подготовку к выполнению родительской роли на базе региональных социально-психологических центров либо в Национальном центре усыновления. Из чего она состоит?
— В подготовку включены основные вопросы и проблемы, с которыми в дальнейшем могут столкнуться будущие усыновители. Отмечу, что в этом году специалисты нашего центра разработали новую программу подготовки кандидатов в усыновители. В отличие от предыдущей она носит более практико-ориентированный характер. Мы прорабатываем самые распространенные варианты кризисных ситуаций, которые возникают между усыновителями и детьми, ищем пути выхода, рассуждаем, объясняем особенности поведения ребенка. Тем не менее даже после успешного прохождения программы бывают случаи, когда родители в какой-то момент понимают, что не могут выполнять принятые на себя обязанности по воспитанию усыновленного малыша. И готовы написать отказ от ребенка. Причины могут быть разные.
Одна из них заключается в том, что усыновители не могут подарить сыну или дочери любовь, внимание и заботу, которых были лишены в своем детстве. При взаимодействии с усыновленными детьми у новоиспеченных родителей часто активизируются собственные психологические травмы, которые ранее находились глубоко в подсознании. В результате они не могут справиться с собой, им нужна консультация психологов и психотерапевтов. Но взрослым трудно признаться даже самим себе, что им требуется помощь. Поэтому проще расстаться с малышом.
Второй причиной отмены усыновления можно назвать иллюзорное представление кандидатов в усыновители о будущем ребенке, хотя на занятиях по подготовке много говорится о тяжелой судьбе детей из неблагополучных семей, об их жизненных ситуациях и особенностях развития. Однако не все усыновители готовы к реальным проблемам, которые возникают с детьми в любой семье. Они склонны списывать поведение ребенка на его гены, потому что не готовы или просто не хотят решать эти проблемы. Такие усыновители отказываются от профессиональной помощи психолога, полагая, что это ребенок во всем виноват и его «уже не переделаешь». Решить подобного рода проблему на занятиях с кандидатами в усыновители довольно сложно, ведь, надеясь на положительный отзыв психологов (и как следствие на разрешение усыновить малыша), они стараются если не быть, то хотя бы казаться «социально положительными». И это до поры до времени срабатывает, потому что ни одно диагностическое обследование не в состоянии на сто процентов определить психологический портрет человека.
— Возможно, есть смысл поменять всю систему подбора малыша?
— Этот вопрос поднимался уже неоднократно. Я только за. Считаю, что семья должна подбираться ребенку на основании компетентного заключения экспертов. Сейчас, к сожалению, кандидаты в усыновители ищут и выбирают ребенка в соответствии со своими представлениями. При этом не всегда прислушиваются к мнению специалистов, зачастую действуя вопреки их рекомендациям. Ничего хорошего из этого не получается.
Приведу недавний пример: многодетная семья из Минской области, воспитывающая пятерых биологических детей, решила взять девочку-сироту, которой на момент удочерения исполнилось почти 4 года. Супруги прошли диагностическое обследование, обучение по подготовке к выполнению родительской роли на базе местного социально-педагогического центра, были предупреждены об особенностях поведения детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Инспектор Национального центра усыновления проводил с супругами беседу о несвоевременном решении стать удочерителями, так как их младшей дочери исполнилось только 2 года, что, как показывает практика, неизбежно приводит к ревности и конкуренции за родительскую любовь. Однако на тот момент муж с женой были убеждены, что справятся с возможными трудностями. Когда через пару месяцев жизни в новой семье девочка, как и ожидалось, начала «транслировать» стандартное поведение травмированного ребенка, удочерители решили вернуть ее обратно. И никакие аргументы психологов, что процесс адаптации малышки только начался, не возымели действия.
— Наличие в семье родных детей сильно влияет на поведение усыновленных?
— Влияние, безусловно, есть. Дело в том, что родители, имеющие опыт воспитания собственных детей, невольно начинают сравнивать с ними ребенка-сироту. Но ведь родные сыновья и дочери изначально были желанными и любимыми, им повезло расти в нормальной семье, обошлось без психологических травм в нежном возрасте. Какое тут может быть сравнение? Или, например, усыновители не могут до конца принять ребенка, потому что «он не так пахнет», «не так говорит», «не так обнимает». Иногда родственники подливают масла в огонь: начинают подзуживать, мол, «что-то с этим ребенком не так, мои вон в этом возрасте...»
— Усыновители обращаются за помощью к психологам, когда сталкиваются с непростой ситуацией в семье?
— В процессе подготовки кандидатам в усыновители неоднократно говорят, что они в любой момент могут обратиться за квалифицированной психологической помощью. К сожалению, тайна усыновления несколько препятствует этому процессу. Многие кандидаты в усыновители, находясь на стадии подготовки, говорят, что не будут сохранять тайну усыновления ни от ребенка, ни от родственников, ни от педагогов. Становясь же усыновителями, большой процент делает все возможное, чтобы о том, что их ребенок не родной, не знал никто.
Если семья живет в небольшом населенном пункте, где все друг друга знают, усыновитель не пойдет ни к какому психологу. В итоге супруги и ребенок варятся в своих проблемах годами. При этом усыновитель думает: «Зато никто не скажет, что мы не справляемся. Все как-то уладится, утрясется». И так длится ровно до того момента, когда у кого-то из троих не выдерживают нервы.
Гораздо легче идет процесс адаптации друг к другу, когда усыновители не скрывают, что ребенок не биологический. Когда над семьей не висит дамокловым мечом «страшная» тайна, как будто усыновители совершили нечто постыдное. Ведь издревле считалось, что приютить у себя сироту — богоугодное дело. А тут еще и подарить семью. Вдвойне благородный поступок!
— А когда дело доходит до отмены усыновления, с семьей работают специалисты?
— Конечно. В первую очередь — из органов опеки и попечительства в тесном взаимодействии с педагогами-психологами социально-педагогического центра. Всесторонне изучается семейная ситуация, акцент делается на ресурсы семьи, корректируются по возможности неблагоприятные факторы. Если все происходит своевременно, если есть заинтересованность обеих сторон, то и результаты работы положительные.
На днях в одном районном суде рассматривался иск об отмене удочерения 8-летней девочки, которая прожила в семье ровно год. Родители вроде бы так категорично были настроены вернуть ребенка, что исход слушаний ни у кого не вызывал сомнений. Однако во время своей речи в суде супруги признались: они привыкли к девочке и по-своему ее полюбили, поэтому считают, что им нужно еще время, чтобы попробовать по-настоящему породниться...Вне всякого сомнения, детям, которые прошли через процедуру отмены усыновления, необходима помощь компетентного психолога. В жизни обычного ребенка всегда рядом есть близкие люди, которые помогают справиться с невзгодами. А на кого опереться сироте? Работа педагога-психолога требует большого такта, осторожности, учета возраста ребенка, специфики и традиций его семьи, знания особенностей его личности. Переживания маленького человечка ни в коем случае нельзя игнорировать. Важно понимать, с какими реакциями ребенка специалист может столкнуться. Дети испытывают те же чувства, что и взрослые: страх, горе, грусть, печаль, злость, отчаяние. Некоторые заявления вроде «ребенку все равно» — миф, который в будущем может негативно отразиться на поведении повзрослевшего воспитанника интерната.
Прежде чем брать ребенка из детского дома или интерната, нужно все как следует продумать, взвесить, осознать. Отказ от усыновления, возврат в детский дом — это травма, сопоставимая с потерей биологических родителей, а иногда и превосходящая ее. Ребенок сиротеет второй раз. И, безусловно, это влияет на его психику, сознание, это просто ломает его жизнь. Он не верит, что кто-то его возьмет навсегда, и на долгие годы чувствует себя брошенным и ненужным. Подумайте еще раз, обратитесь за помощью к специалисту. Не спешите, даже если вам кажется, что ребенку все равно, что он не хочет жить с вами. Поверьте, это не так. Это просто защитная реакция, желание сделать вам больно, чтобы привлечь к себе внимание.
В большинстве случаев родители винят во всем детей, хотя именно взрослые не справляются с адаптацией или возрастными кризисами ребенка, не хотят работать с травматичным опытом, имеющимся у воспитанников интернатного учреждения. Многим усыновителям оказывается тяжело взаимодействовать со специалистами сопровождающих служб, выполнять их рекомендации. А далее меняется отношение к ребенку в семье. И он это чувствует. Начинается цепная реакция. Ребенок старается привлечь внимание родителей, провоцируя их (постоянно орет, дерется и т.п.). Возникает мысль о возврате, однако сразу же появляется сомнение: «Что скажут окружающие? Мы всегда были показательной семьей, а тут вдруг не справились…» В попытке оправдать себя родители «навешивают» на сына или дочь диагнозы, помещают в больницу, как бы доказывая себе и окружающим, что «ему не место в семье». Конечно, бывают случаи, когда госпитализация бывает действительно необходима. Но их очень мало.
.jpg)
Словесно-логическое мышление 